За морем, за Хвалынским, во медном городе, во железном тереме, сидит добрый молодец, заточен в неволе, закован в семьдесят семь цепей, за семьдесят семь дверей, а двери заперты семьюдесятью замками, семьюдесятью крюками. Никто добра молодца из неволи не ослобонит, никто добра молодца досыта не накормит, допьяна не напоит. Приходила к нему родная матушка (имя) во слезах горючих, поила молодца сытой медовой, кормила молодца белоснеговой крупой, а, кормивши мо лодца, сама приговаривала: «Не скакать бы мо лодцу по чистому полю, не искать бы молодцу чужой добычи, не свыкаться бы молодцу с буй ными ветрами, не радоваться бы молодцу на рать могучу, не пускать бы молодцу каленую стрелу по поднебесью, не стрелять бы во белых лебедей, что лебедей княжих, не доставать бы молодцу меч кладенец врага су постата. А жить бы молодцу во терему родительском, со отцем, со матерью, с родомплеменем». Уже как возговорит добрый моло дец: «Не чисто поле меня сгубило, не буйны ветры занесли на чужую добычу, не каленой стрелой доставал я белых лебедей, не мечем-кладенцом хотел я достать врагов-супостатов. А сгубила молодца воля молодецкая, во княжем терему над девицей красной (имя)».

Заговариваю я, родная матушка (имя), влюбленного молодца (такого-то) на любовь красной девицы (имя). Вы, ветры буйные, распорите ее белую грудь, откройте ее ретивое сердце, навейте тоску с кручиною, чтобы она тоско вала и горевала; чтобы он ей был милей своего лица, светлее ясного дня, краше роду-племени, приветливее отца с матерью, чтобы он казался во сне и наяву, в день и полдень, в ночь и полночь, чтобы он ей был во пригожество красное, во любовь залучную; чтобы она плакала и рыдала по нем, и без него бы радости не видала, утех не находила. Кто камень Алатырь изгложет, тот мой заговор превозможет. Моему слову конец на лю бовь красной девицы (такой-то).

Заполнить (дополнить) раздел «Текст заговора» можете Вы!